[InuTaisho]

Инцидент в Терада-я

22 января 1866 года провинции Сацума и Чошу (или Тесю) заключили тайный союз против сегуната. А 23 автор этого союза Сакамото Рема с коллегой-заговорщиком Миеши Шинзо свалился отпраздновать успех в свою любимую харчевню Терада-я. И был крайне - и неприятно - удивлен, застав там целую свору единомышленников, уже занятых тем же. Рема с приятелем поднялись наверх, остальные продолжали гулять внизу, а служанка Орьо, из-за которой Рема и любил это место, отправилась в баню отмокать и приводить себя в порядок. И поскольку баня находилась на другой стороне здания, она как раз первой услышала, что к харчевне приближаются солдаты. Вылетела из чана с горячей водой и кинулась вверх по лестнице, предупредить. Надо сказать, что само это действие подарило людям наверху не меньше минуты, потому что увидев через окно на освещенной лестнице совершенно голую очень красивую девицу, господа из местной милиции встали как вкопанные. Очнулись, выломали дверь, и человек 20 кинулось вверх по той самой лестнице.
И легли они там в полном составе - потому что Рема к тому времени научился довольно быстро перезаряжать свой контрабандный Смит-Вессон, а его спутник был достаточно хорошим фехтовальщиком, чтобы его на это время прикрыть. К тому времени, внизу уже затихло. Миеши Шинзо хотел спуститься вниз, поискать еще противников, но Рема сказал, что у него осталось всего четыре патрона, и надо уходить. Они выломали перегородку, спрыгнули с третьего этажа на склон и ушли. И только на полдороги к представительству Сацума в Киото (все провинции были обязаны иметь представительства в старой и новой столицах) выяснилось, что Рема довольно основательно ранен.
У ранения были забавные последствия - полагая, что он может умереть, Рема откупил Орьо у хозяйки гостиницы и немедленно на ней женился, а Сайго Такамори, опасаясь того же, настоял, чтобы Рема с женой поехали в Сацума, к горячим источникам в горах Киришима. Сера помогла - и эта поездка считается первым медовым месяцем в истории Японии.

История эта пошла сильно на пользу Терада-я - туристам до сих пор показывают "сливовую комнату" с царапинами от пуль и зарубками от мечей на стенах. Как сказал праправнук хозяйки "Взяв на работу Орьо, прапрабабушка обеспечила будущее семьи".


Инцидент в Икеда-я

Жаркое лето 1864. Ситуация нервная - изоляционисты заявили о своем присутствии, но правительство реагировало слишком быстро и решительно, придворные, открыто поддержавшие "Сонно Джой" были по требованию бакуфу изгнаны из императорского дворца, первые попытки вооруженных выступлений закончились неудачей, население колебалось - в общем страна застыла в состоянии неустойчивого равновесия, а по большим городам шла резня. Как на Средиземном море во вторую мировую, когда день принадлежит Ю-88, а ночь - эсминцам КВМФ, днем полиция бакуфу арестовывала и убивала недовольных, а ночью хитокири (человекоубийцы) из числа Ишин Шиши охотились за правительственными чиновниками. Но сила все еще была за правительством и руководство изоляционистов из провинции Чошу понимало, что долго так продолжаться не может. Нужно было как-то переломить ситуацию.
И один из лидеров мятежников, Миябе Тейзо из Хиго предложил следующий план: дождаться ветреного жаркого дня, поджечь старую столицу и убить Мацудайру Катамори и Нагавонумию Тацухико, ответственных за город. Пока все верные бакуфу силы будут заняты пожаром, захватить императорский дворец, вывезти императора в укрепленный монастырь на горе Хиэй и заставить его подписать документ, лишающий бакуфу власти и назначающий главу хана Чошу протектором Киото. "Новые времена требуют сильных средств".
Руководство Ишин Шиши в Киото поддержало Миябе. За одним исключением - на уже поминавшегося здесь Кидо Коина идея поджечь летним днем миллионный город, построенный в основном из дерева и бумаги, не произвела особого впечатления. Ему даже показалось, что завершись этот план полным успехом (в чем он сомневался), Ишин Шиши, "людям благородной цели" пришлось бы менять самоназвание. Потому что прежнее им уже не годилось бы. "Нельзя уничтожать страну ради спасения страны." И он высказал это свое частное мнение настолько внятно, что неизвестно что бы там произошло, не приди Кидо по своему обыкновению без оружия. В общем, вылетел он из гостиницы Икеда (Икеда-я), где и проходило совещание, как летучая мышь из печной трубы, решив, что зайдет вечером и еще раз попробует их уговорить. Но не зашел. Проспал. (Не по своей вине, впрочем. С совещания он зашел к своему агенту/любовнице/будущей жене гейше Икумацу и рассказал ей про затею Миябе. Икумацу же решила, что предполагаемый вечерний разговор добром не кончится (и ведь как в воду глядела) - и подлила ему снотворного в чай.) А весь остальной штаб остался в гостинице планировать операцию.

А в это время на другом конце Киото, в Мибу, другая компания планировала встречный заплыв. Созданное для наведения порядка в Киото самурайское Новое Ополчение (Шинсенгуми) начало свою рабочую деятельность не с парадов, а патрулирования улиц и создания сети информаторов. А Миябе Тензо был человеком решительным, но уж очень плохим конспиратором. К тому моменту, как он огласил в штабе свои решительные меры, о том, что он находится в городе, знали уже как неделю.
Самого Миябе все время перевозили и перепрятывали, а вот за одного из его слуг хвост зацепился прочно и проследил до места ночевки - магазинчика "Масуя", хозяином которого был некий Киемон. Поскольку след Миябе был в очередной раз потерян, руководство Шинсена решило потрясти магазинчик - авось чего выпадет. И к большому своему удивлению обнаружило там довольно большой склад боеприпасов и всякой горючей радости - и недожженный фрагмент письма Миябе, где излагался его генеральный план. Да и прихваченный в магазине Киемон при ближайшем рассмотрении оказался числящимся в розыскных листах самураем из Чошу Котакой Шунтаро.
Засим имела место, если верить свидетелям, совершенно готическая сцена допроса. Поскольку оные свидетели сильно противоречат друг другу и явно занимаются нагромождением ужасов, подробности мы опустим. Достаточно точно известно одно. Арестованный восемь часов молчал - а потом все же заговорил.
От того, что он заговорил, настроение у шинсеновцев, впрочем, не улучшилось. Люди с горючим материалом, уже рассеянные по точкам. Склады вроде "Масуя" в каждом квартале города, штаб, который может находиться в любом из пяти указанных Котакой мест - а может не находиться ни в одном из них. И сотни тысяч жертв в перспективе. В общем, погоревали они, разделили тогда еще сравнительно небольшой отряд на две группы и резерв и отправились с ночным визитом по двум наиболее интересным адресам. Икеда-я стояла в списке первой.

А дальше была сцена, известная любому японскому ребенку примерно так же, как нам эпизод с матросом Железняком и караулом - Исами Кондо, командир Шинсена, отодвигающий перегородку в комнату, где сидит киотский штаб "людей благородной цели", со словами "Я очень надеюсь, что вы окажете сопротивление".
Оказали. В первый момент, показалось, что имеет место ситуация с карасем, поймавшим щуку - Ишин Шиши в гостинице оказалось несколько больше, чем рассчитывал Кондо. Поскольку Икеда-я была гостиницей отнюдь не первого сорта, то по ходу имели место ситуации сугубо комического свойства - мечи застревали в стенах, люди валились с неосвещенных лестниц, Кондо в запале перерубил несущую балку и в верхней комнате просто поплыл потолок... На шум и грохот примчалась вторая ударная группа, вытянувшая пустой номер, счет сначала сравнялся, а потом резко изменился в пользу Шинсена.
Из присутствовавших Шиши 8 погибли на месте, 4 были тяжело ранены и умерли в ближайшие несколько дней, 20 было арестовано, двоим удалось уйти. Миябе покончил с собой.

Последствий у этого случая было два:
а) Шинсен из маленького полицейского отряда с достаточно дурной славой (оставшейся от прежнего руководства) за ночь превратился в свет в окошке города Киото и перестал испытывать нужду в деньгах, рекрутах и добровольных помощниках. (Последующие события репутацию эту закрепили и окончательно определили ту непропорциональную роль, которую это сравнительно небольшое формирование сыграло в истории Смуты и гражданской войны.)
б) Благодаря инциденту в Икеда-я и последовавшему за ним Делу о Дворцовых Воротах (далi буде), Кидо Коин остался единственным в киотском руководстве, кто был во-первых, жив, а во-вторых, не имел на руках крови жителей города - и наконец нашел управу на своих радикалов. Дальше "люди благородной цели" будут действовать вменяемо, расчетливо и - насколько это вообще возможно - без эксцессов.


Дело о дворцовых воротах

"А война состоит из большого взаимного неумения"
В. Шкловский

Инцидент в Икеда-я вызвал волну. Войска провинции Чошу, отброшенные от Киото за год до того и стоявшие в провинциях Суо и Нагато, снова двинулись на столицу и перекрыли три главные дороги, оставив свободным только тракт, ведущий к горе Хиэй. В городе и во дворце началась паника, придворные носились как куры с отрубленными головами, Хранитель Священного Города Хитоцубаши ішинобу (он же Токугава) срочно вызвал в Киото войска провинций Айзу и Сацума. Расчет был точный - провинция Айзу уже лет триста как твердо держала руку Токугава, а дайме Сацума находился в родовой вражде с домом Мори, дайме Чошу, так что в данном конкретном случае на него можно было положиться.

На какое-то время все опять застыло в равновесии - в лагере мятежников шла свара относительно порядка действий, а Хитоцубаши Ёшинобу, во-первых, сам был императорский лоялист и совершенно не хотел палить в единомышленников, а во-вторых, считал, что в виду катастрофического международного положения, последнее, что страна может себе позволить - это гражданская война. Он надеялся, что мятежники, увидев, что город им дешево не взять, подумают-подумают, да и отойдут, как и вышло за год до того.

Тут он ошибся. Командование Чошу было домом разделенным, но радикалы - Маки Идзуми и Кусака Гэнсуй - и в этот раз добились своего - и 20 августа 1864 мятежники двинулись в атаку на город. К пяти утра передовые отряды достигли императорского дворца.
К Хитоцубаши примчался гонец, сообщивший, что во дворце истерика и что обсуждается вопрос, не следует ли вывезти императора по северному тракту в монастырь на гору Хиэй. (Если помните, именно туда его хотел утащить покойный Миябе.) Хитоцубаши передал командование войсками генералу сацумского контингента Сайго Такамори и кинулся во дворец.

О том, какой кабак царил на обеих сторонах, можно судить по одному факту. Уже у дворца Хитоцубаши заметил отряд копьеносцев-ашигару в белых повязках, занимающий позицию на перекрестке, и спокойно проехал мимо, приняв их за боевое охранение хана Айзу, охранявшего дворец. Ашигару же, принадлежавшие к хану Чошу, приняли всадника за придворного аристократа и, поскольку ехал в сторону дворца, а не от него, столь же спокойно его пропустили.

Приехал он вовремя - в шесть утра, при поддержке артиллерии, мятежники начали штурм ворот. В двух местах им удалось прорваться на собственно территорию дворца - каких-то запаниковавших самураев клана Фукуока Хитоцубаши у парадного подъезда чуть ли не руками ловил... Но тут втянувшаяся на территорию группа попала под перекрестный ружейный огонь - войска Чошу, так же не имевшие боевого опыта, наступали столь же бездарно, как люди бакуфу оборонялись, между отрядами образовалась щель - а в эту самую щель тихонечко забрались два подразделения Шинсена. Так что бой вскоре откатился обратно к воротам и застрял - на какое-то время, пока Шинсен не перегруппировался, не сместился - и опять не вышел в тыл к мятежникам. И тут выяснилось, что маневрировали они зря, потому что с другой стороны в этот самый тыл уже вываливался Сайго Такамори, успевший разделаться с основными силами противника.

Разгром был полный. Маки Идзуми и Кусака Гэнсуй отступали почти до Осаки, ненадолго оторвались от противника и, воспользовавшись передышкой, остановились, отдохнули, поужинали - и покончили с собой вместе с 16 соратниками.

А город полыхал еще двое суток. Сгорело больше 28 тысяч домов. Шинсен при тушении пожара потерял больше людей, чем в самом столкновении. Потушить огонь удалось только силами вернувшейся армии.

После этого случая, император решил, что с него хватит доброхотов - Чошу было объявлено "врагом императорского двора", а сегунат получил одобрение на организацию экспедиции против мятежного хана.
А в самом движении Ишин Шиши народ надолго потерял привычку спорить с Кидо Коином, потому что прецеденты были уж больно убедительные.


Шинсен или злостное умножение сущностей

Когда командор Перри использовал свою артиллерию в качестве устричного ножа, в Японии, как уже было сказано, это восприняли как конец света - без всяких преувеличений. _Иностранцы_, хозяйничающие на японской земле? Диктующие правительству условия? Да лучше всем островом под воду провалиться. И огромное число людей - особенно в так называемых "недружественных" провинциях (то есть ханах, некогда враждебных дому Токугава) решило, что если так - значит мир перевернулся вверх тормашками и все можно. Самураи - особенно молодые - бросали свои ханы (дело совершенно неслыханное) и направлялись в старую или новую столицы, в надежде как-то повлиять на положение вещей.

А представление о том, в какую сторону надо влиять, у них было простое. Большинство из них на полном серьезе полагало землю Японии священной в прямом смысле слова, а политику изоляции, проводимую Токугава - совершенно правильной. Бакуфу, допустив варваров в страну, совершало с их точки зрения неслыханное предательство. А уж те, кто _ратовал_ за открытие страны, были предателями в квадрате и подлежали немедленному истреблению. Такому же истреблению подлежали и сами иностранцы, самим присутствием оскверняющие землю Японии. Градус ксенофобии был чудовищный. Уже помянутый Хитоцубаши ішинобу считался в определенных кругах опасным вестернизатором уже потому что любил свинину и при езде верхом пользовался европейским седлом. (Интересно, что бы сказали господа изоляционисты, если бы узнали, что из всех средств передвижения ішинобу предпочитает велосипед? Бедняга получил возможность ездить на нем открыто, только после того как отрекся от титула сегуна.)

Программа-максимум у этих оторвавшихся от ветки родимой самураев (роши) была проста - перебить предателей, свергнуть бакуфу и по священной воле императора изгнать варваров, чтобы все стало как раньше, только лучше. Программа-минимум - спровоцировать войну между варварами и бакуфу (атаки на европейские кварталы или на европейцев, рискнувших появиться хоть где-нибудь без охраны, происходили постоянно) - ну и конечно перерезать всех предателей.

Большинство из роши так или иначе присоединялось к группировкам Ишин Шиши ("людей благородной цели"), но даже неприсоединившиеся представляли собой угрозу по причине буйства и неорганизованности.
И глава хана Айзу, Мацудайра Катамори подумал, что, когда дует ветер, умные люди строят мельницы. И решил мобилизовать часть этих бесхозных самураев для охраны порядка в Киото. (Дело в том, что нормальная японская полиция оружия не носила, приспособлена была для ловли воров и пресечения пьяных драк и никак не годилась для борьбы с хорошо вооруженными и даже некоторым образом организованными самурайскими отрядами.)
Хатамото Киекава Хачиро были даны полномочия подобрать подходящих для этого дела людей. Он набрал довольно большой отряд, названный им Рошингуми (то есть "ополчение роши"), выдвинулся к Киото и стал лагерем в деревушке Мибу. Но вообще-то охрана порядка в старой столице никоим образом не входила в его планы. Киекава был тайным сторонником проимперской партии - и намеревался использовать созданный на деньги бакуфу отряд против правительства.
Киекава собирался во главе своих людей напасть на американский квартал - пусть потом правительство попробует доказать, что оно тут ни при чем - и таким образом спровоцировать войну. Но тут ему не повезло - или скорее сказалась его некомпетентность в кадровой политике. В созданной им части незаметно для него образовалось два независимых подразделения. Компания некоего Серизавы Камо - бывшие бойцы армии Тенгу (это отдельная долгая история), к тому времени превратившиеся в обычную банду, и люди из фехтовальной школы Теннен Ришин - Кондо, Хиджиката, Окита, Харада, Нагакура, Иноуэ, Яманами, Шимада - сплоченная группа, объединенная дружескими связями и весьма специфической идеологией (см. ниже).
И когда на очередном совещании Киекава заявил, что переходит на сторону императора, Хиджиката Тошидзо, второй номер в Теннен Ришин, встал и сказал, что это прямая измена - и люди Камо, которым страшно не нравилось, что ими вообще командует посторонний, его поддержали.
В результате, что-то около 40 человек решили уходить с Киекавой, а 13 - остаться в Мибу.
Любопытно, что 40 против 13 ничего предпринимать не пытались - а вот Киекава на следующий день налетел на засаду, чудом уцелел, намек понял и из Киото убрался, бросив своих людей.

Оставшиеся решили создавать свою организацию, названную "новое ополчение" - Шинсенгуми. Но это был "дом разделенный". Серизава Камо большую часть времени занимался гульбой и вымогательством (иногда даже при помощи артиллерии) и сторонники его от него не отставали. Кличка "волки из Мибу", данная Шинсенгуми и впоследствии вошедшая в легенду, сначала вообще-то имела в виду именно эти инциденты и была презрительной. В конце концов, у князя Мацудайры лопнуло терпение и он решил, что исключительные боевые качества Камо не покрывают причиняемого им беспокойства. Он вызвал к себе Кондо Исами, главу фехтовальной школы Теннен Ришин, делившего тогда с Камо командование, и сказал ему, что больше не желает ничего слышать об это скандалисте.

Через несколько дней второй человек в команде Серизавы Камо, Ними Ниишики, тихо взымал дань с трактирщика в квартале Гион, когда в трактир вошли Хиджиката, Харада, Нагакура и... ближайший друг и собутыльник Ними и Серизавы молодой человек по имени Сайто Хаджиме (Серизава еще восхищался "пьет как губка, а дерется как трезвый"). Ними прижали к стенке и заставили покончить с собой на месте. Еще через две недели Серизава Камо, предусмотрительно менявший место ночевок и никогда не ходивший один, был убит в публичном доме в Мибу "неизвестными грабителями".
Сторонники его либо также пали жертвой неизвестных злоумышленников, либо бежали.
С этого времени Шинсен стал Шинсеном - то есть самым дисциплинированным и боеспособным воинским формированием на службе сегуната.

Ирония ситуации заключалась в следующем. Глава этой самурайской организации - Кондо Исами - был вообще-то сыном крестьянина, которого за исключительный фехтовальный талант усыновил его учитель-самурай (дело в Японии обычное). Его заместитель, блистательный тактик, ходячая чума, "злой дух Шинсена", Хиджиката Тошидзо был сыном крестьянина, не усыновленным никем. Откуда он взял не положенную крестьянину по штату фамилию, осталось неизвестным. Известно только, что его права носить два меча не оспаривал никто - не было желающих.
Остальной состав был не лучше - самураи низшего ранга, бывшие крестьяне и даже (о ужас!) бывшие ремесленники и торговцы. В счет шло только умение владеть оружием, обучаемость и согласие подчиняться довольно специфическим правилам, о которых отдельно.
Опора режима, защитники традиции - эти люди нарушали установления Токугава самим фактом существования.

А причина, по которой они поддерживали бакуфу была еще веселее. Не знаю, когда это началось, но к 1864 году вся верхушка Шинсена уже состояла из сугубых республиканцев - причем самого радикального образца (всеобщее прямое избирательное право, и т.д.). Им казалось, что военную меритократию (каковой было бакуфу), пусть даже и коррумпированную, будет легче превратить в нечто путное, нежели прямое императорское правление. (Уже под конец войны, в 1869 Хиджиката и Эномото Такеаки попробовали осуществить ряд этих идей на Хоккайдо.)
Надо сказать, что эти умонастроения не были для шинсеновского начальства секретом и совершенно оное начальство не беспокоили.